КАК Я ВСТРЕТИЛ – ВАШУ МАТЬ! – ЧАКА БЕРРИ.
это не описание концерта, это описание моих ощущений от него
В минувшее воскресенье я видел Чака Берри. Всамделишного! Живого! Как это было? Сразу оговорюсь: не было никакого сияния над головой, никто не воскрес из мёртвых и не исцелился от проказы (хотя кто-то, возможно, прозрел), Чак не прибегнул к левитации и не мироточил. Если и можно было заподозрить в какой-либо легендарности высушенного временем человека, за два дня до этого пережившего 87-летие, – человека, чьи песни перепевали битлы и роллинги, чьё творчество стало начальной школой рок-н-ролла для многих поколений музыкантов и слушателей – так вот, о легендарности выступавшего можно было догадаться только по настроению публики.
Пожилые дамы и господа, средних лет пары, друзья с тридцатилетним стажем, одинокие женщины как будто только что из офиса, и тут же – студенты и школьники, пришедшие, очевидно, по совету старших или по рекомендации модного журнала о досуге – все эти люди вряд ли могли бы встретиться при каких-то других обстоятельствах, на каком-то другом концерте. И всё-таки, движимые кто стремлением увидеть кумира своей юности, кто желанием отметиться, приобщиться и запечатлеть, эти люди, подогретые ожиданием чуда, стекались в одну точку на теле города, и уже на месте продолжали ещё больше разогревать себя алкоголем и общением. Вновь прибывшие быстро захватывались общим, почти материальным и физически ощущаемым энтузиазмом, а также чувством сопричастности некоему великому таинству, и на их лицах вскоре проступало осознание того, что всё было сделано ими как надо. Должно быть, похожие ощущения вызывает у туристов всеми обнимаемый и поглаживаемый пушкинский дуб или, скажем, диван Ахматовой, на который можно с благоговением присесть, пока экскурсовод не видит…
Между тем, прошёл почти час со времени, заявленного в афише; напряжение от ожидания заметно усиливалось, алкоголь начинал требовать активного веселья, а виновника торжества всё не было. Какой-то перебравший «ценитель» всё настойчивее и громче звал: «Чаки! Чаки, приди!», и наконец, истошно сорвался: «Чаки, выходи! Мне скучно-о-о!!!», отчего окружающим стало немного не по себе. Лишённый одобрения, «ценитель» успокоился.
И вот, ровно в 21:00 (мск), из-за занавески чёрного хода, окружённый свитой человек примерно из десяти, вдоль затенённой стены зала прошёл сам – если не считать, что его поддерживали под руки, – сам Чак Берри. То, что Чак появился прямо с улицы, наводит на мысль, что никакими необходимыми перед концертом распевками и настройками он себя не утруждал, что и понятно, и простительно: если в таком возрасте заранее распеваться, то на само шоу сил может и не хватить.
Уже через несколько минут заботливые руки администратора задали артисту нужное направление движения, и тот «переместился» (мне трудно подобрать для этого подходящее слово) от кулис к микрофону. Шоу началось…
Только вот про само шоу я могу сказать совсем немного. Ну, Чак не всегда дотягивался до микрофона; а когда дотягивался, слышалось что-то не вполне разборчивое; а ещё его гитара временами рождала нечто, похожее на какофонию… Но, в конце концов, так ли это важно, когда все понимают, что они пришли собственно посмотреть на легенду и побыть вблизи самого Чака Берри! опять же – отметиться, приобщиться и запечатлеть (ну неужели кто-то в самом деле рассчитывал услышать виртуозную игру на гитаре от 87-летнего старика!). Поэтому все были довольны, веселились, прыгали и плясали, кивали головами в такт и, казалось, были признательны «самому» просто за то, что он приехал, что он хоть как-то ходит и что-то ещё говорит. Могло даже показаться, что если бы Чак Берри в этот вечер вообще не явился, собравшиеся всё равно остались бы довольны и сочли бы потраченное время проведённым с пользой в почтенном обществе.
И сам Чак Берри был, очевидно, признателен публике за её снисходительность; он, как мог, отдавал себя, позволил ребятам из фан-зоны потрогать гриф своей гитары, а в конце шоу и вовсе показал небольшой фокус: перевернул гитару «вверх ногами» – грифом книзу и наиграл в таком положении что-то не слишком замысловатое. И всё-таки, не смотря на все старания, этот старый человек показался мне очень усталым, и не то чтобы от своего нелёгкого труда, а так, вообще – от жизни. В нём было что-то от позднего Аркадия Райкина с грустными глазами, от обколотого лекарствами «я-уходящего» Ельцина, а ещё – от Венеры Милосской (я не имею сейчас в виду манеру игры). И не смотря на быстрые ритмы и яркие огни освещения, его затаённая усталость и отсутствующий по временам взгляд наводили на мысль, что это не живой человек, а механическая кукла, которую кто-то использует для зарабатывания денег, и что то самое, что именуется сейчас Чаком Берри больше всего на свете хочет перестать выступать, но крепкие руки администратора снова и снова выталкивают его на сцену...
Концерт продлился недолго – час едва ли. С моего места было видно, что Чак ещё порывался выйти из-за кулис и продолжить выступление, но тот же самый администратор, подхватил его под руки и без шансов к сопротивлению направил вглубь кулис, махнув рукой ожидавшим музыкантам. Аккомпанировавший этим вечером отцу Чак Берри-младший, увидев этот жест, представил всех, кто был на сцене, спустил плейлист в фан-зону и вместе с остальными спешно откланялся. И ещё через несколько минут метеорит из эпохи Элвиса и «Chess Records» проследовал в обратном направлении тем же маршрутом, которым и прибыл, так же окружённый живым кольцом свиты и поддерживаемый под руки.
При взгляде на пустеющий зал стало как-то грустно, и в голове всплыла песенка Новеллы Матвеевой «Старый негр хочет спать».
